Пиранья. Война олигархов - Страница 7

– Хотел бы насмерть, было в насмерть. Да и вообще работа твоя такая. Дайте лучше сигарету, черти.

Мазур хоть и был объявлен покойником, но отправляться на тот свет, не перекурив, не собирался.

Тот, кого он лишил черного комбинезона и кто громогласно объявил Мазура покойничком, протянул ему сигарету, потом выглянул в коридор и громко позвал:

– Серега! Оживай.

Внизу с кряхтеньем и матерком завозились – это «оживал» часовой, у которого Мазур отобрал оружие – резиномет, какая-то, Мазуру незнакомая модификация КС-23, плюющая резиновыми пулями. Не смертельно, но крайне болезненно.

– Фотоэлементы? – спросил у него Мазур, жадно затягиваясь.

– Они самые, – хмыкнул бывший «смертельный враг».

– Выходит, это – заминированная ловушка для тех, кто вздумает покуситься на бандитское добро?

– Ага.

– А где у нас настоящий схрон с оружием?

– Еще выше, на чердаке, – собеседник Мазура ткнул пальцем в потолок.

– Думаете, настоящие бандюки стали бы заниматься такой мурой, как заминированные ловушки?

– А кто их разберет, настоящих, – философски пожал плечами «смертельный враг». – Они, сдается мне, разные. И с разными заскоками. В любом случае вы, миль пардон, не выполнили боевую задачу. А проще говоря, задание провалили, игру проиграли и отправились в Страну Вечной Охоты. А мне говорили – будет ас, которому равных мало…

– Что-то ты разболтался, для жмурика-то, – Мазур затушил окурок о подошву. – Ты часом не забыл, орелик, что тебя-то я давно уже отправил бродить по той же самой Стране? Причем упокоил тебя без каких-либо барахтаний с твоей стороны. И от охотничков ваших, которые по лесу за мной тащились, я ушел легко и просто, как два пальца об асфальт…

– Вон и комендант идет, – в голосе собеседника Мазура чувствовалась обида. – Он все и объяснит, кто живой, а кто покойник, кто справился с заданием, а кто провалил его позорно…

Мазур поник. Комендант. Вот позорище-то…

Комендант Полигона со смешной фамилией Лихобаб свернул пробку с литровой бутыли и разлил водку по алюминиевым кружкам.

– Или ты народные напитки уже не употребляешь? – поинтересовался он у Мазура. – Небось, все больше вискари да текилки хлебаешь, да всякие там кьянти с мартинями? – Лихобаб завинтил пробку, поставил бутылку на стол. – Может, тебе еще фужеры сбегать поискать?

– Да не пошел бы ты, а? И без твоих подколок тошно, – расслабленно после парил очки произнес Мазур, поднимая кружку. – Давай лучше выпьем за Эль-Бахлак и прочие местечки, где одни нас уважали, имея к тому все основания, а другие боялись, как чертей. А то и поболее, чем выходцев из преисподней.

– Давай, – враз посерьезнел Лихобаб. – За империю, которой больше нет. Эх, а какая была империя! Как поется в какой-то песенке: «и всякая пся крев дрожала, завидев наши эскадроны!» А просрали всю до последней нитки…

И он залпом жахнул содержимое кружки, затем с грохотом брякнул опустевшей алюминиевой посудиной о стол и шумно втянул воздух ноздрями. И лишь после того без спешки приступил к закусыванию.

– Ностальгическая вещь, – Мазур постучал ложкой по жестянке с надписью «Гороховая каша с мясом». – Я думал, уже не снабжают вооруженные силы, кормят личный состав исключительно китайской тушенкой – несъедобной, зато дешевой.

– А хрен его знает, чем там сейчас кормят вооруженные силы, – Лихобаб залихватски наворачивал разогретую на плитке прямо в банке кашу с мясом. – Тут прикрыли очередной гарнизонный склад, это который на случай ядерной войны был. Помнишь, раньше такие повсеместно строили? Теперь, наоборот, повсеместно ликвидируются: войны же не будет. Словом, выпил я с кем надо и по-хозяйски прибрал, перевез на Полигон списанное добро. Чай, сухари, консервы всякие. Срок годности, правда, год как вышел, но ничего, мы же не померли, и ты бог даст не помрешь.

Мазур отогнул крышку и поглядел на цифры – действительно кашица просроченная. Вот сволочь Лихобаб, ну неймется ему, никак не может успокоиться.

– Ничего, – сказал Лихобаб, – тебя в буржуйском госпитале в случае чего в два счета вылечат за хрустящие доллары. Это нам поможет только бог и народные средства…

– Доллары уже не в моде, – сказал Мазур и пригладил влажные после парилочки волосы. – В моде рубли.

– Ну, тебе виднее. По мне и то, и то – бумага резанная…

Мазур и Лихобаб изредка встречались, но исключительно здесь, на Полигоне, примерно раз в три месяца, когда на Мазура накатывало и он, плюнув на все, мчался сюда. Де-юре – чтобы пройти маршрут и не потерять форму, а де-факто – чтобы вернуться хоть ненадолго к своей прежней, настоящей жизни. Так что встречались, здоровкались, обнимались, но вот так задушевно не сидели ни разу. Черт его знает почему. То у Лихобаба находились какие-то срочные дела, то Мазур торопился домой, после двухсуточного-то отсутствия… А вот теперь, что называется, отчего-то зацепились языками…

* * *

С момента их последней встречи прошло больше двадцати лет. Судьба свела их в Эль-Бахлаке, в крохотной стране, обладавшей единственным, но огромным для понимающего человека достоинством – она запирала Красное море в самом узком его месте, на юге. За такой лакомый кусочек схлестнулись не на жизнь, а на смерть в тайной, невидимой миру войне две сверхдержавы, стремясь установить свой контроль над выходящим к морю клочком пустыни. В те годы это удалось Советскому Союзу. Увы, как позже выяснилось, ненадолго.

Вместе им довелось поработать всего раз, в соседствующем с Эль-Бахлаком Могадишо. Не забыть Мазуру той высадки, внушительно, блин, выглядела, вызывая законную гордость, какой теперешним уж не придется испытать: покачиваются на легкой волне эсминцы, тральщики, атомный крейсер «Аметист»; в небе кружат разведывательные самолеты, над самой водой зависли вертолеты, и к берегу идут десантные корабли… А когда они достигают мелководья, их аппарели (съездные, то бишь, платформы) опускаются, и на берег по наклонной плоскости медленно выползают бронетранспортеры с морской пехотой…